За ночным хищником

Вот и весна переходит в последнюю свою фазу, а там — лето. Но пока ещё журчат ледяные струи весенних рек, переполненных талой водой. Лежат ещё снега в седых от утреннего инея низинах, но при этом уже зеленеют берёзы молодыми нежными листочками, особенно на прогретых солнцем берегах. Здесь же, на тёплых речных берегах, пробивается сквозь жухлую траву молодая настойчивая поросль. Это — весна, но иногда по-зимнему откроется поутру небо, с ватными тучами, с моросящими дождями, а то с колючим снегом, приходящим зарядами. А за снегом вдруг снова заголубеет небо, чтобы вскоре опять закрыться серой пеленой. И так может повторяться весь день.

Колдовские ночи

Казалось бы, простая рыбалка и снасти незатейливые. Это я о ловле ночного хищника — налима. Но есть в этой рыбалке два мощных стимула. Во-первых, романтична ночная рыбалка, особенно когда придёт ночь полнолуния. Ляжет на чёрную воду стылой весенней реки серебристая дорожка, откроется чёрная бездна над головой, усыпанная мириадами звёзд, ухнет в чёрном ельнике старый филин, и зайдётся хохотом где-то неясыть, словно в фильме-ужастике. А на берегу — рыбак, словно колдует. Чёрная сгорбленная фигура в плаще с капюшоном, костёр из дубового плавника рассыпается искрами, а над зубчатой кромкой леса горит полная Луна. Точно — колдун на берегу, руками что-то ворожит, приговаривает что-то вполголоса. Небось, заклятия творит. На самом деле закидушку разматывает рыболов, кольцами укладывает толстую леску на песок перед забросом и ворчит, что пальцы не гнутся от апрельской ночной стужи, что уже засеребрилась инеем на жухлой прошлогодней траве. К утру в эту ночь полнолуния может и мороз ударить.

Налим — деликатесная рыба

Другой важный фактор, пусть и звучит это прагматично, — уж больно вкусна рыба, особенно, если самой первой свежести, то есть только из реки. Теряет налим свои вкусовые качества, пока везёшь его до дому. Как можно дольше надо держать его в живом виде в садке, а уже везти лучше в переносном холодильнике, к примеру, в изотермическом контейнере. Но вкусней всего налимья печень, нежная, во рту тает. Не зря родня у налима вся из норвежских фьордов. Как уж забрался в наши края этот родственник трески, сайды, минтая да той же путассу? Очевидно, с ледником перекочевал в стародавние времена. Не зря вкусом отварной печёнки славится налим, как славится и деликатесная печень трески. И, думается, паштет тоже получился бы из печени налима неплохой, пусть и не фуа-гра (foie gras).
Но при этом есть странность в физиологии этой рыбы. К осени, то есть к нерестовому периоду, печень у налима, словно сжимается. Она меньше, чем у весенней рыбы, и цвет её часто не белый, а с коричневым оттенком. По всей видимости, налиму приходится за счёт уменьшения печени выделять место для икры — будущего потомства. Нерестится налим тоже не как все рыбы, весной, — а в самую лютую пору зимы.

Так… С романтикой ночной рыбалки выяснили. Если рыболов новичок и горожанин, то, скорее всего, такая рыбалка ему может не понравиться. Холодно, темно, волки воют на горельниках, кабаны бродят по лесу, перерывая рыбацкие тропы своим шанцевым инструментом — пятачками-рыльцами да клыками. Только матёрый рыболов, который и шабаш ведьм видел на Лысой горе, и волкохрюков гонял по волжским островам, может оценить рыбалку в ночь полнолуния в полной мере. Особенно если в лунном свете затанцуют молоденькие русалки. Тут, главное с рюмкой чая не переборщить. А то чего-только не привидится в ночь полнолуния…

С деликатесными качествами налима тоже определились. Как утверждал незабвенный Сергей Тимофеевич Аксаков, нет лучше ухи, чем из налима. Конкурирует эта уха даже со стерляжьей. Но, по мнению писателя, рыболова, дворянина, варить уху надо из живых налимов, вместе с печёнками и икрой. То есть рыба должна быть по свежести — только из реки. У Сергея Тимофеевича были в своём имении и садки на берегу с живой рыбой.

Лучшая наживка на налима

В стародавние времена, когда и снег был белее и зайцы размером с лошадь, лучшей наживкой на налима всегда считались черви, особенно выползки. Ничего не надо было мудрить. У отца были снасти, которые я бы сейчас назвал орудиями неандертальца. Сами посудите: фанерное мотовило, на нём — шнур посконно-кондовый, чуть ли не с палец толщиной, крючки ‒ на нильского крокодила, ну, № 12-14 нашей нумерации, не меньше, грузило весом на полкило, сигнализатор поклёвки — колокол из рандоли, копия колоколов на российских церквах. Звоном поднимут, даже если с рюмкой чая переберёшь. Между тем прекрасно ловился ночной хищник на эти снасти, причём особи до двух кило весом не были редкостью, что для малой лесной реки — вполне достойные экземпляры. Так было, пока на наших реках не появились двуногие хищники — электроудочники. Затем река умирала от набега до набега этих хищников, как-то восстанавливалась. Но уже прежних налимов здесь мы больше не ловили, этих, на пару килограммов весом. Теперь, наверное, за ними только в Сибирь ехать…

Но хватит о плохом… Попадается и сейчас неплохой налим. Но, как ни странно, услышал он откуда-то о том, что в Волге тюлька расплодилась. Говорят, привезли её и выпустили вместе с балластными и подсланевыми водами танкеры и прочие суда. Теперь волжский судак и берш отплёвываются от самых дорогих балансиров, пусть это и Mebaru, но без тюльки на крючке. И местный провинциальный налим тоже полюбил свежую тюльку. Самых крупных налимов я поймал в последнее время на тюльку, на червя с тюлькой и на резаную сорожку. Понятно, что живой ёршик — вне конкуренции. Налим по старинке всегда выберет его из всех наживок. Сладкий, видимо, для него ёрш, хоть и колючий.