Август. За лето окрепли утиные выводки, созрели и налились овощи в огородах, скошены и убраны травы на лугах. День стал короче. Скоро, совсем скоро начнется осень.

Сухо, тепло, тихо. Мягко и сладко, нежно и остро пахнет березовыми листьями, деревенским дымком и бензином, поздними лесными цветами и выветренным сеном.

На чистом небе полная луна только встала над лесом. Поблескивает темное стекло в маленьком оконце баньки, возле которой, обнявшись, стоят черноволосая девушка с раскосыми глазами и коренастый юноша. Девушка, молча и нежно трется маленьким носиком о гладкую щеку юноши, тот шепчет:
— Настя, спасибо тебе за подарок. Такой дорогой и красивой вещи у меня никогда не было. Ты моя луноликая красавица. Пойдем завтра в клуб на танцы

Степану (так звали юношу) накануне исполнилось шестнадцать лет, и Настя, его первая любовь, подарила ему синий, стеклопластиковый спиннинг, купленный в городе, куда она недавно летала на рейсовом самолете Ан-2. Спиннинг ей помог выбрать брат Семен, который после окончания университета жил в городе. Почему в подарок был выбран именно спиннинг, а, например, не транзистор, осталось неизвестным.

— Наська! А ну иди домой, — послышался голос из соседнего двора.
— Пойду я, Степа, папка ругаться будет, — прошептала девушка. — Завтра увидимся?
— Я тебя завтра тут ждать буду, как всегда, — еще крепче прижал к себе девушку Степан.
— Все, все, пошла я…

От черного зубчатого ельника пахнуло острым запахом хвои. Начало августовской ночи было торжественно и прекрасно, все вокруг жило как в сказке: кусты и деревья, темные задворки и глубокий овраг. Колдовской свет луны наполнял ночь тайнами, ворожил, тревожил воображение влюбленного юноши.

Дома Степан собрал спиннинг. На старенькую катушку намотал новенькую леску, извлек из обувной коробки невиданную в этих краях спиннинговую приманку — воблер. Эту диковинную приманку подарил юноше геолог Виктор, которому Степан помогал во время летних каникул, подрабатывая в геодезической партии, проводившей изыскание для большого водовода.

Приготовив снасть к предстоящей рыбалке, он лег и мгновенно заснул.

Проснулся Степан еще затемно. Наскоро умылся, выпил стакан молока и, жуя на ходу пресную лепешку, направился к реке, где, привязанная цепью к ржавой бороне, качалась на воде маленькая деревянная лодка.

На востоке нежно заалела узенькая кромка неба. Все предметы на берегу блестели сыростью — над рекой расстилался утренний туман. Он еще не был густым и высоким, а только начинал лохматыми полупрозрачными кусками выползать из тихих заводей и стариц.

Первые дневные птицы пробовали силу своих голосов, пытаясь перекричать одна другую. Молча, без криков пролетели две чайки. На мелководье мальки дробью рассыпали по воде крохотные всплески.

Не замечая ничего, методично работая веслом, Степан плыл к ближайшему плесу и думал о Настеньке. Да-да, именно о Настеньке, а не о красотах природы и не о том, где и кого он будет ловить.

В это же самое время в прозрачной воде медленно плыл огромный таймень. Рыбина была голодна, но при этом очень осторожна. У тайменя вчера тоже был день рождения, ему исполнилось ровно пятьдесят лет с того момента, как он покинул оболочку икринки в таежной речке Мундуручу. Много всяких приключений случалось с ним за долгую жизнь, но он выжил, потому что мог отличать металлические блесна от настоящей рыбы, а тонкие стебли водорослей — от нитей сетей. На теле тайменя давно заросли рубцы от острых зубов щуки, с которой он «познакомился» в трехлетнем возрасте, заплыв весной на заливной луг. Сгнили и остатки сети, из которой он чудом вырвался десять лет назад, мигрируя по реке Алдан. Много раз со скрежетом пытались вонзиться в его тело острейшие крючки самоловов, но всегда его спасала серебристая броня чешуи. Вот и сегодня он уже дважды встречал на своем пути расставленные человеком сети и только что проплыл мимо перемета, на крючках которого качало течением мертвых ельцов и гольянов.

Лодка была узкая и шаткая, стоять в ней было неудобно. Степан с трудом нашел положение, при котором можно было забросить воблер на небольшое расстояние. Первые забросы дались с трудом. Леска путалась, приманка не хотела лететь дальше пятнадцати метров. С трудом освоив технику заброса, Степан долго не мог понять, как нужно проводить приманку в толще воды. Изрядно намучившись и почти отчаявшись, в какой-то момент он все же почувствовал вибрацию «работающего» воблера. Постепенно все стало получаться.

Прошел час. Небо порозовело. Туман, так и не набрав силы, клочьями плыл над рекой, отливающей, точно нефть, темными струями с хлопьями желтоватой пены. Течением лодку отнесло к тальникам, где при очередном забросе в сторону берега юноша почувствовал резкую поклевку. Через десяток секунд возле его ног, на дне лодки, изгибалась первая пойманная им на спиннинг рыба. Это была щука.

«Сардон, конечно, не самая лучшая рыба, — подумал Степан. — Но, как любил говорить Виктор, лиха беда начало».

Таймень плыл вниз по течению с таким расчетом, чтобы осенью, перед шугой, оказаться в Алдане. До этого момента он должен съесть много рыбы и мышей, белок и утят, чтобы во тьме подледной жизни, в зимовальной яме, ему хватило запаса жира до следующей весны. Сегодня он еще не встретил ничего интересного и уже хотел было заплыть за огромный валун в засаду, когда почувствовал метрах в тридцати от себя странное движение. Огромной рыбине хватило нескольких взмахов мощного хвоста, чтобы преодолеть расстояние в двадцать метров. Но «звук» исчез. Таймень решил, что опоздал, и медленно развернулся в направлении валуна.

В следующую секунду он услышал сначала всплеск, потом тот самый «звук». ЭТО приближалось к нему. Таймень замер и через мгновенье увидел в прозрачной воде странное быстродвижущееся существо. Никогда прежде он не видел ничего похожего. ЭТО не могло быть блесной, но и на рыбу ЭТО не походило. Что-то непонятным образом против воли заставило тайменя молниеносным рывком оказаться в считанных сантиметрах от разноцветно мелькающего, вибрирующего существа. Еще миг… и существо влетело в открытую пасть рыбины.

Степан, отплыв на самую средину плеса, снова встал на ноги и взмахнул спиннингом. Приманка быстро углубилась в толщу воды и тут же оказалась возле лодки. Он забросил второй раз.

Воблер нырнул в воду, заиграл и за что-то зацепился. Катушку невозможно было провернуть даже на один оборот. Он уже успел пожалеть о красивой деревянной рыбке, которую едва ли еще удастся достать, как вдруг на том конце лески кто-то сильный резко потянул в сторону берега. Степан растерялся. Пальцы, соскочившие с маленькой рукоятки катушки, уже не могли удержать стремительно разматывающуюся леску. Неожиданно катушка сама остановилась, леска провисла до самой воды. Юноша бросил спиннинг на дно лодки, схватил правой рукой толстую леску и начал судорожно наматывать ее на левую руку.

«Вот теперь не уйдет», — подумал Степан и тут же ощутил рывок, от которого чуть не упал в воду.

Можно ли упрекать юношу в отсутствии здравого смысла в его действиях? Конечно, нет, потому что этот здравый смысл складывается на основе повседневного опыта человека, соединенного с вниманием к реальным фактам. Ни того, ни другого у Степана на этот момент не было.

Через секунду леска снова провисла. «Все, сорвалась», — не чувствуя больше сопротивления, наматывая леску виток за витком на руку, думал юноша.

Когда острая боль пронзила мозг, таймень понял, что не разгадал очередную человеческую хитрость. Теперь не он охотник, а тот, кто находится на том конце нити. Сначала опытный таймень замер, обдумывая, как ему поступить, потом потихоньку потянул к берегу, проверяя, насколько крепка человеческая снасть. Он знал, что силен. Знал, что нить, на которую человек привязывает свои приманки, можно оборвать, если как можно сильнее, а главное, резче дернуть ее. Таймень замер, спустя пару секунд резко и мощно рванул в том же направлении. Нить оказалась крепкая, и он понял, что так просто не освободится. Тогда он развернулся и медленно поплыл навстречу своему врагу. Через прозрачную воду таймень отчетливо разглядел человека, стоящего в лодке и наматывающего нить себе на руку. До лодки оставалось метров пять, и таймень, собрав всю свою силу, метнул свое тридцатикилограммовое тело под лодку.

Степан оторвал взгляд от воды, и в этот момент первый луч солнца, вырвавшись из-за леса, заставил его зажмуриться. Если бы не этот луч солнца, юноша, может быть, и увидел в прозрачной воде огромную рыбину, стремительно проносящуюся под лодкой. Но он не увидел. Рывок был такой силы, что упавшего в воду Степана протащило под лодкой. Вынырнув, он попытался сбросить с руки намотанную леску, но она цеплялась то за пуговку, накрепко пришитую к рукаву телогрейки, то еще за что-то. Сильная рыбина опять потянула его под воду. Степан вспомнил про нож. Он ощупывал пояс и не находил на привычном месте своего ножа, случайно оставленного дома.

Случай! Как много происходит по милости того, чего бы могло и не быть. А время шло, нужен был глоток воздуха. Юноша сделал отчаянную попытку ослабить натянутую как струна леску. Он почти поверил, что сейчас окажется на поверхности, как вдруг почувствовал резкий рывок за ногу. Взглянув вниз, юноша понял, что голенище кирзового сапога зацепилось за торчащий скользкий топляк, крепко накрепко замытый в дно.

Таймень почувствовал, что не может свободно двигаться, и потянул к валуну. Из последних сил преодолевая сопротивление человека, барахтающегося на другом конце нити, рыбина заплыла за валун, обогнула его и поплыла навстречу своей судьбе. Еще несколько метров и натяжение нити стало непреодолимым.
Рыбак и рыба оказались рядом. Взгляды их встретились, но ненадолго.

Проснувшись, Настя долго не могла понять, что ее тревожит. «Сон», — вдруг встрепенулась она и пошла к своей старой бабушке. Бабка ее могла растолковать любой сон, потому что сохраняла еще в памяти старинные народные предания.

— Бабуля, — приклонив голову на грудь любимой бабушке, заговорила Настя, — мне приснился сон, будто идет Степка ко мне по берегу, и вдруг на берег прямо по воздуху выплывает тень рыбы и останавливается между нами. А потом как будто мелькнул огонь, и сразу исчезли и тень рыбы, и Степка.
Бабушка погладила Настю по головке и сказала:

— Плохой сон, однако, ты видела внучка. В облике рыб и огня из нижнего мира приходят абаасы, очень плохие духи. Не нужно твоему Степке сегодня ходить к реке, не нужно.

Вечером Настя пришла в условленное место, но Степана там не оказалось. Тогда она пошла к нему домой и узнала, что он еще не вернулся с рыбалки. Весь вечер ей почему-то хотелось плакать, а ночью опять приснился страшный сон. Проснувшись, Настя уже знала, что больше никогда не увидит своего Степана.

Юношу нашли к вечеру следующего дня по всплывшему мертвому тайменю. Оба, юноша и таймень, связанные одной толстой леской, зацепившейся за валун, так и остались рядом.

Спиннинг — подарок Насти, тоже лежал рядом, удерживаемый той же крепкой леской.