В рыбалке так выходит, что истории мы начинаем рассказывать с конца или с середины, игнорируя начало и контекст. Именно так родился один из забавнейших постулатов современности, что крупный размер приманки отсекает мелких рыб. Это красивое и понятное утверждение имеет только один недостаток: мелкие рыбы не знают, что их можно «отсечь». Равно как и большие рыбы не подозревают, что не должны испытывать гастрономический интерес к мелким приманкам. Попробуем разобраться, как оно происходит вживе и стоит ли натягивать сову на глобус.

Настоящая еда

Когда хищная рыба хочет есть, вкусовые качества еды далеко не на первом месте. Что окажется в желудке у хищника зависит от нескольких вещей: разнообразия кормовой базы, доступности корма и наличия конкурентов поблизости.

При большом разнообразии кормовой базы хищники могут как бы выбирать «удобный» вид рыб для перекусов. Доступность тоже способствует вариативности выбора.
В этом случае хищники, как правило, отдают предпочтение мелкой добыче. Молодую рыбу проще поймать, и она быстрее достигнет желудка, что тоже плюс. По статистике щуки хватают чаще тех рыб, чья длина не превышает 10% от длины щуки.

Вряд ли это означает, что щуки целенаправленно выедают мелких рыб. Здесь ответ может скрываться в математике: молоди всегда больше. Но всё меняется, когда рядом есть конкуренты. В это время щуки начинают не только быть более избирательными в пользу мелкого размера. Они начинают аккуратнее хватать добычу, а некоторые и вовсе могут объявить голодовку. Аккуратный захват нужен для того, чтобы быстро выплюнуть в случае опасности, ну а голодовка — решение для самых пугливых.

В щучьих сообществах цветут в полный рост каннибализм и клептопаразитизм. Действительно, существуют не только щукоядные щуки, но и особо хитрые, что воруют еду у своих сородичей. Среди них есть особи, которые специально подгадывают удачную атаку сородича, чтоб потом не просто отобрать еду, но съесть её вместе с охотником.

Ловить крупную еду далеко не так выгодно, как может показаться. Хотя благодаря наложению формальной логики на биологию родился забавный мем — оптимальное кормодобывание. Под ним скрывается количество еды, достаточно-необходимое для поддержания жизни и имеющее некий запас энергии для роста организма. Усреднённое количество дневных калорий для человека — отсюда.

Но реальность как всегда оказывается сложнее, а без контекста формальная логика даёт кучу ошибок и часто может вводить в заблуждение. С рыбами точно так же. Согласно формальной логики, для поддержания жизни и роста щуке нужно есть рыб массой в 10% от собственного веса. То ли в день, то ли в неделю. Однако в жизни мы крайне редко встречаем в желудках щук такую добычу. И дело здесь именно в несоответствии линейной математики реальной жизни.

Потому что взрослые рыбы лучше плавают, их численность ниже, а некоторые могут развернуться и сдачи дать. Но даже если всё вроде бы обошлось и крупная добыча поймана, щука сама себе увеличивает риск смертности. И тут уже два варианта: манипуляции с едой привлекут каннибалов или удушье из-за слишком крупной добычи. Оба варианта встречаются не так уж редко.

Фактически, крупная еда — это что-то элитное и рискованное в щучьем царстве, что могут позволить себе далеко не все. И примерно похожая картинка у окуня с судаком. Для каждого из них всегда проще и безопаснее съесть десяток уклеек со спичку. Однако с окунем ситуация немного сложнее, ведь он факультативный хищник и некоторые рыбы сидят на планктонной диете. Впрочем, планктон тоже мелкая добыча.

Единственный недохищник, который выбивается из этого ряда — ротан. С уходом от личиночной стадии у него срывает тормоза, и он начинает есть то, что в принципе способно влезть ему в рот. При этом взрослые рыбы вполне целенаправленно переходят на каннибализм. И это можно понять, ведь для хищника-тормоза нет лучшей еды, чем ещё более тормознутые родственники.

Плотва 22 см. Щука под 80. Она чувствовала себя комфортно и безопасно, потому решилась на атаку. Или просто жадная

Приманки и рыбы. Натягиваем первую сову

Из краткого экскурса по рыбьим желудкам вырисовывается предельно логичный вывод, что маленькая приманка вне конкуренции. Вот только и здесь мы видим совершенно противоположные вещи.

Единственное, что мы действительно можем контролировать — попадание в примерный предпочтительный размер, конкретный для ситуации. Более-менее точно эта тема работает на запрессованных водоёмах, где высокая конкуренция и небольшая плотность рыб. Особенно если водоём закрытый. Второй момент — слишком высокая плотность рыб на единицу площади. Тут вспоминаем историю с каннибалами.

Воблер 117 и щука 75. Очень разумное сочетание

Вот только это больше применимо к щуке. С окунем в любом случае мелкая приманка сработает надёжнее. Даже если окунь большой, дикий и стоит на самой сильной струе. Фактически, здесь важно только попасть в него приманкой чуть ли не в буквальном смысле. К тому же крупные речные окуни не такие привередливые к параметрам искусственной еды, как их пугливые родственники размером с палец, пасущиеся возле прибрежной травки.

Опыт береговых соревнований да и просто рыбалок показывает, что в большинстве водоёмов всегда есть хороший хищный окунь, который легко атакует 130-е воблеры, джерки, колебалки и прочие «непригодные» для окуня вещи. И уже во всех водоёмах есть окуни, которые жмутся под берег и требовательны чуть ли не к форме крючка на мормышке. Хотя по правилам рыболовства мелкие окуни обязаны есть всё подряд и мозгов у них нет. А вот поди ж ты.

Поисковые и точечные приманки. Натягиваем вторую сову

Тут ситуация разворачивается на первый взгляд проще. Допустим, у нас есть рывковые воблеры, среди которых мы можем выделить две большие группы: длинноходы и короткоходы. Обыкновенно, к поисковым относят длинноходов, ведь они покрывают большую площадь.

Только картина резко меняется, когда мы приходим с такими убеждениями на малую речку. И чем меньше речка, тем громче рушатся эти убеждения. Можно возразить, что такая речка — это одна большая точка, где хороши короткоходы. Допустим. А если взять предельно короткоходный флат-крэнк и там его потвичить? Разве нормально, когда щуки вдруг покидают воду и лезут на деревья? Сова начинает трещать.

Примерно такая же история и на больших водоёмах с хорошей глубиной, но в обратном порядке. Здесь мы как бы находим щук, далеко бросая сравнительно активную «поисковую» приманку. И вот тут я бы хотел вернуться к самому первому предложению статьи: мы любим рассказывать истории с середины.

Щука атаковала воблер потому, что он поисковый. А как же быть, когда мы находим щуку эхолотом и предлагаем ей приманку адресно? Что от этого меняется? Точность подачи? А мы можем утверждать, что в ситуации без эхолота подача была неточной? Вот уже и вторая сова порвалась.

Щука 104 см. Внутри стыдливо спрятался воблер 6.5

Поисковые свойства в какой-то степени можно обосновать большим следом, что оставляют активные приманки. На след влияет и размер. Известно, что канальные сомики умеют «брать след» и точно повторять траекторию. Вполне вероятно, что щуки тоже умеют так делать. Известно также, что след сохраняется несколько минут. Логично предположить, что активно играющая приманка будет оставлять заметную дорожку.

Нам это знание даст возможность с умным видом отстаивать концепцию поисковых и точечных приманок. Практического же значения оно не имеет, поскольку всю идиллию портит контекст. Рваные бровки, трава, корчи, мусор, параметры воды, сезон, течение и прозрачность портят все показатели.

Резюме

Есть подозрение, что обсуждение важности размера приманок стоит оставить для долгих зимних вечеров. А в настоящей рыбалке пользоваться банальным принципом: чем мельче приманка, тем стабильнее уловы, но без особого размера; чем приманка крупнее, тем крупнее рыба и больше пролётов. Ну и для порядка можно держать в голове, что при равных размерах более узкие приманки легче входят в рыбу.

Точно так же стоит относиться и к информации из желудка. Действительно, количество проверенных рыб было велико. Однако если в метровой щуке чаще всего обнаруживались рыбы 8.8 сантиметров, это вовсе не означает, что 90-е воблеры идеально созданы для трофейной рыбалки. Или означает?