Вся эта история с однодневным льдом в ноябре, а после полным тепла и сырой радости декабрем, напомнила мне 2013 год. Да что там напомнила — повторила его почти день в день. Тогда мы тридцатого декабря вышли на лед небольшого озера Карельского перешейка, а 2-го января пробили первый тонкий ледок Черного, а нынче (уже тридцать первого числа) мы решили ехать, будучи точно уверенными, что лед в бухтах Ладожского озера уже хорош. Только Черное мы отмели по причине большого количества желающих открыть сезон в тех краях — хотелось посидеть на лунках тихо, по-семейному. Возможно, что тут я и запустил маховик событий, приведших в итоге к невероятно неплодотворному рыболовному марафону. Надо было ехать в Черное, надо! Но мы поехали в Глубокую.

День первый, он же последний в году

Тридцать первого числа все казалось безоблачным. Ощущение праздника витало в воздухе, народ на льду ел мандаринки, в сильные морозы ближайших дней не то чтобы не верилось, но они не казались проблемой, а в наличии рыбы мы были уверены. К точке лова проследовали двумя машинами — консерваторы ехали и останавливались на суше, дабы идти километр через камыш, а реформаторы, они же романтики, в лице меня и Сани решили попробовать пробиться морем, вдоль камыша. Отчасти нам это удалось, отчасти нет, ибо доехать до точек ловли не оказалось занятием безопасным, потому, дабы не встречать праздник на льду, машину оставили на тверди около камыша и пошлепали полтора километра ножками.

Душа поэта не выдержала и костюм, прикупленный для суровых морозов, я надел на первый же выезд. Очень уж хотелось потестировать обновку. Это уже второй мой Alaskan. Первый проносил два года и зимой и в межсезонье, потому и взял второй — IceMan, чтобы было больше возможностей терморегуляции, да и хотелось просто чего-нибудь новенького!

Лед, чуть покрытый снежком, потрескивал под ногами и, на удивление, оказался толщиной не более 4-5 сантиметров, что неприятно удивляло, но ровно до того момента, как мы сунулись уже метров на 200 от берега, где чистый лед оказался существенно крепче, вопреки ожиданиям.

По прошлому году мы знали, что соваться на глубины более метра смысла не имеет — вся рыба в лице щуки и окуня гоняется за мальком на мелководье, где с трудом удается играть приманками, на глубинах 40-70 сантиметров.

Проблема этого года состояла в непрозрачности льда, из-за чего нельзя было сказать — под нами ли рыба? А клевать она отказывалась. Между тем, народ потихоньку утекал за камышовый мыс, и в какой-то момент побережье казалось пустым, однако это впечатление было обманчивым. За мысом плотно сидело порядка ста человек, усердно тряся мормышки.

Надо отметить, что окунь у них ловился исправно, чередуя жирных, заходных морд с тощими местными полосатыми задницами, но при должном умении свои 3-7 килограмм на мормышку поймать было реально.

Мы же, как люди недалекие, пытались соблазнить полосатого блеснами, балансирами и сталкивались с полным безразличием со стороны желаемого улова. Костя и Серега, как самые усердные и желающие во что бы то ни стало уйти от нуля, таки выцедили на спортивные блесенки от одного до четырех окуней, но все были как на подбор — не более 50 грамм.

Нам же с Саней такой хоккей был не нужен, потому мы пошли искать полосатого на тех полях, где и начинали, в надежде на хоть какую-то активность. И на большом поле с окнами чистого льда, мы встали на рыбу, которую, наконец, можно было распознать визуально. Однако уговоры ни к чему не привели — окунь был пассивен и клевать на блесны не желал.

На тот момент мы не понимали, что эта пассивность — только начало затяжного пике, в которое входит ладожский полосатик, дабы казать фиги из лунки все праздники.

День второй, он же первое января

В силу обстоятельств, это был первый Новый год, встреченный мною во сне, потому уже к семи утра я был свеж и бодр. Мои компаньоны, которых следовало забрать в другой части города по причине неуверенности в общественном транспорте, тоже вели себя хорошо в новогоднюю ночь, потому уже к девяти наш экипаж выдвинулся в сторону ладожских просторов, а конкретно в Леднево.

Лед Ладоги напоминал ошпаренного кипятком окуня — торосы, а может замерзшие волны в этот раз сформировали очень причудливое поле с чешуйками-льдинами, расположенными под углом к поверхности.

По информации рыба там потихоньку ловилась, и за пару дней, а тем более предновогодних, выбить ее не могли. Однако все наши попытки с блеснами и балансирами так и не были услышаны, хотя сам по себе день был прекрасный — светящее солнце заряжало нас витамином Д, а морозец уже был порядка 16-17 градусов.

В Черном собралась маленькая кучка, но там наверняка царствовала мормышка, потому идти туда не было никакого смысла. Мы поискали на метре, на полутора, потом пошли мористее, но результат от этого не менялся.

Луч надежды проскочил когда мы нашли лунку, около которой лежало пара замороженных окуней, с отъеденными головами. Теоретически, тут вчера ловили, потому мы долго и тщательно оббуривали ближайшие двести метров, пили чай в ожидании проклева, посиживали, полеживали и в конце концов приняли решение возвращаться к домашним салатам, предварительно отпустив найденных окуней в их естественную среду обитания, хотя мне доподлинно неизвестно — является ли вода искомой средой обитания для замороженного безголового окуня.