Черно-белые воспоминания или мой друг Афоня

В воротах Азии, среди лесов дремучих,
Где сосны древние стоят, купая в тучах
Свои закованные холодом верхи;
Где волка валит с ног дыханием пурги;
Где холодом охваченная птица
Летит, летит и вдруг, затрепетав,
Повиснет в воздухе, и кровь ее сгустится,
И птица падает, замерзшая, стремглав;
Где в желобах своих гробообразных,
Составленных из каменного льда,
Едва течет в глубинах рек прекрасных
От наших взоров скрытая вода;

Н. Заболотский

Неправильно устроен человек, правильно устроена кошка. Кошка поела, легла в теплое место и мгновенно заснула. Человека куда не положи он, прежде чем уснуть, кучу дум передумает. Пока человек молодой — мечтает. Потом думает о детях, работе, деньгах. Затем приходит время, когда дети вырастают, о работе думать не хочется и человек начинает вспоминать. Вот и мне вчера опять Север вспомнился, а может и приснился, не помню.

Чем дольше живу, тем отчетливее понимаю, что Север это не только географическое понятие, это образ жизни и особая, выработанная столетиями, философия. Что представляет, услышав слово «Север», ни разу не бывавший там человек — снег, мороз и аборигены с оленями. В лучшем случае перед ним возникнут кадры из передачи «Клуб путешественников» или вспомнятся рассказы Д. Лондона. Все это конечно там есть. Но, не побывав там, не пройдясь или не проехав по бескрайним просторам, нельзя почувствовать, как весь видимый и осязаемый мир начинает терять свои «обычные» твердые формы и установленные очертания. Как окружающий мир расплывается, становится текучим, зыбким, призрачным покидая свою пространственно-временную ограниченность, предельность и конечность. Окружающее пространство истончается, просветляется и исчезает, растворяясь в свете полярного дня. Подобное же происходит и со временем, которое начинает замедлять свой ход и, достигнув своего предела, навсегда останавливается и становится вечностью.

О чем это я? Ах да, о рыбалке! Так вот, однажды ко мне обратился один энтузиаст, с просьбой помочь попасть его группе на горное озеро Себян-Кюэль, якобы для поиска самолета Леваневского. Я был хорошо знаком с этой историей, так как работал бок обок с теми людьми, которые озвучили версию катастрофы самолета ДБ-А бортовой номер Н-209 на горном озере Себян-Кюель. Мало того, экспедиция 1982 года, занимавшаяся этой проблемой, улетала туда из нашего аэропорта и после ее возвращения я беседовал с руководителем экспедиции. Не буду рассказывать об этой загадочной, до сегодняшнего дня не раскрытой тайне, кто захочет, прочтет, материала много.

Из короткой беседы с этим человеком я понял, что они (три специалиста) хотят с тонкого льда, с помощью специальных приборов проверить наличие самолета на дне озера. Денег у них на заказ спецрейса не было, поэтому они и пришли ко мне. В те времена не считалось большим грехом «подсадить» на заказной рейс пассажиров, если у вертолета позволяла предельная загрузка, и заказчик спецрейса не возражал о включении в список попутных пассажиров. Единственное неудобство — ждать, ждать, когда появится попутный, недогруженный рейс, ну и конечно погода. Погода в горно-таежной зоне Западного Верхоянья — дама капризная. Но ребятам повезло и через пару дней пролетом через это место был запланирован, по заявке республиканской ГМС, почти пустой вертолет, который через два дня должен был возвращаться обратно. Но самое главное — в горах установилась летная погода, которая там бывает не так уж часто.

Я давно мечтал побывать на этом загадочном озере, поэтому решил тоже слетать. Связался с моим другом Афоней, большим, однако, человеком в поселке — заведующим РАЙПО. Сообщил, что собрался к нему в гости и попросил организовать подледную рыбалку. Афоня искренне обрадовался предстоящему моему визиту, я же купил обязательные для такого случая подарки, и вот мы летим через реки и тайгу, горы и ледники.

В иллюминаторе показалось довольно крупное эвенское село, а справа раскинулось во всей красе и озеро. По распадкам виднеются рощицы деревьев, над озером остроконечные пики гор, по берегам скалы, самая высокая из которых называется Дюдярэ. По легенде на этой скале люди спаслись от потопа. Пусть так — у каждого народа свой Арарат.

В день прилета немного выпили. Афоня, в отличие от других эвенов, может выпивать без последствий для здоровья, и поэтому рано утром следующего дня мы тронулись на его секретное место. Смотрю фото, сделанное тем утром, и смеюсь над собой: оленья шуба, шапка эвенская, тарбаса!

Подогнали «обоз», который в моем представлении так же выглядел экзотически — оленьи упряжки с нартами, рядом верховые олени.
В нартах развалился я — шкуры снизу, шкуры сверху — поехали!

Еще больше я смеялся, когда за селом наш обоз остановился возле трех снегоходов и мы пересели на них. Но даже за такое короткое путешествие на оленях, я Афоне безмерно благодарен.

Ехали по краю озера и далее по реке. Я так думаю, что это была река Дулгалах, вытекающая из озера, а может и другая, я не спрашивал. Вокруг скалы.

Сам каньон как будто создан для съемки фильмов — сказка! На реке уже наледь появилось, хотя льдом река покрылась не так давно. Ехали мы долго, я уже стал думать о том, что на рыбалку времени точно не останется потому, что назад, как известно, дорога короче не будет.

Наконец добрались. Афоня взял немного хлеба, кусочек мяса и пошел к выделяющемуся среди других камню. В маленькую расщелину положил принесенную еду, постоял немного и пошел к нам. Я, конечно, понял, что он ходил просить разрешения у духа этого места остановиться тут на время и взять немного того, что принадлежит этой реке. Какие все же они молодцы, что вот так уважают природу, разговаривают с ней, берегут. И эта кроха еды обязательно попадет по назначению — птичке или бурундуку, соболю или лисе.

А вокруг заснеженное пространство и где тут вода, а где наледь может разобраться только тот, кто с детства сюда ездит. Афоня показывает где снег расчищать и пешней прорубь долбить. Лед оказался тоненький — сантиметров двадцать. Поставили возле лунки нарты, отцепленные от снегохода, меня на них усадили и вручили снасть.

Я хотел свою удочку доставать, но мне сказали, что «городские» снасти тут не годятся. Разглядываю то, что мне дали. Обычная палка из ветки дерева, в нее вбито два маленьких гвоздика, на которых намотана леска толщиной примерно 0,2 мм. На кончик ветки напялена изоляционная резинка с провода. Вместо блесны оловянный брусочек миллиметров сорок длинной, десять шириной и примерно три толщиной, зауженный с одной стороны. Из бруска торчит крючок без жала, на котором намотаны волоски меха. И все!

Видя мое недоверчивое выражения лица, Афоня «отмотал» с метр лески, закрепил резинкой, присел на корточки и опустил в лунку крючок. Пару раз поддернул и лихо взмахнув рукой выбросил на лед хариуса! Рыбачить можно в перчатках, потому, что рыбу даже снимать с крючка не надо — сама слетает.

Глубина подо льдом всего сантиметров восемьдесят. Взялся и я за дело. Пару, тройку раз не успевал поймать момент для подсечки, но потом «уловил» и пошла потеха. Только опустишь — ту-тук-тук. Взмах руки и из лунки с брызгами вылетает хариус. Такое впечатление, что рыбы на плесе, как селедки в бочке. Сидим рядом, ловим рыбу и разговоры разговариваем. Я его про Чучуна (снежный человек) спрашиваю — видел, нет? Смеется, говорит раньше были, теперь, совсем не встречаются, откочевал однако. Я про самолет Леваневского. Опять смеется и говорит, что по горам, однако, много самолетов валяется, где чей не разберешь.

За час наловили столько, сколько каждому было нужно.

Вода в лунке прозрачная и хорошо видно, как навязанные на крючок волоски в воде шевелятся, словно живые. Я Афоню спрашиваю, что это за шерсть такая. Опять смеется, оказалось, что волоски эти берут с внутренней стороны штанов сшитых из оленины, как раз с того самого места где вони больше и после того, как их поносят лет пять. Другой, говорит, мех для рыбалки ну никак не подходит.

Короткий день в горах закончился быстро.

Смотали мы снасти, перекусили вареной олениной и поехали обратно.
Ночью ни разу не ездил на снегоходах по тайге — прикольно. Рулил, конечно, не я, а племянник Афонии. Но и укутанный шкурами, полулежа на нартах, весь засыпанный снегом, я получил впечатлений столько, что снилось потом целый месяц, а вспоминается всю жизнь.

Справка: Озеро: Себян-Кюель. Климат резко-континентальный. Зима с сильными морозами, лето умеренно-прохладное. По данным метеостанций, функционировавшим в 1960-85 гг. В Сюрюн-Кюеле, среднегодовая температура составляет -11-12ْ С. Наибольшая среднемесячная температура — в июле +12ْ, наименьшая среднемесячная — в январе -35ْ. Максимальная температура воздуха летом доходит до +31ْ, минимальная до -56-58.

Эвены этого наслега представляют собой этнографическую группу эвенов северо-западного Верхоянья. Называют себя наматкал. Язык относится к ламунхинскому говору западного наречия эвенского языка.